Медицине не хватает компетентного управления

Некоммерческая организация Ассоциация Развития Медицинских Информационных Технологий (АРМИТ) существует с 2001 года. К настоящему времени она объединяет 70 организаций, так или иначе связанных с информатизацией здравоохранения. Президент АРМИТ Михаил Эльянов рассказал обозревателю проекта Vision Якову Шпунту о своем видении того, как развивается цифровизация в сфере здравоохранения.

Каким был уровень цифровизации в российской медицине до пандемии?

– Информатизация медицины в СССР, а потом и в России идет уже лет 60. И этот процесс никогда не прерывался. Слова о том, что все началось 10 лет назад, тогда, когда стартовал проект по созданию Единой государственной информационной системой в сфере здравоохранения (ЕГИСЗ), являются неправдой. Да, были проблемы. Во времена СССР основной сложностью являлся огромные проблемы с доставанием вычислительной техники, в постсоветское время отрасль испытывала жесткий дефицит финансирования. Да, в 2011 году старт проекта ЕГИСЗ во многом снял остроту части проблем.

Насколько отличался уровень цифровизации в государственной, ведомственной и частной медицине?

– Да, он отличается. Хотя делать какие-то общие заключения сложно. Да и внутри каждого из перечисленных сегментов очень серьезные различия. Существует огромный разрыв между лидерами и аутсайдерами во всех сегментах. Однако могу сказать, что до недавнего времени, судя по ряду косвенных признаков, например, по активности участия в наших мероприятиях, по части информатизации частная медицина во многом отставала от государственной. Наверное, это происходило потому, что государственные учреждения вынуждены выполнять решения вышестоящих органов, тогда как у владельцев частных далеко не всегда было понимание того, зачем им необходима информатизация. Выравнивание этого уровня идет буквально у нас на глазах. Что касается ведомственного сегмента, то там нет единых правил игры, в каждой головной организации они свои. В РЖД, например информатизации медицины уделялось большое внимание, однако в других ведомствах ситуация была совсем другой. Так что тут обобщать будет неправильно. Где-то ситуация ближе к коммерческому сегменту, где-то к государственному.

Что изменилось за последний год? Какие направления в информатизации ускорились наиболее серьезно, а какие пандемия не затронула?

– Я бы пока не стал говорить о том, что пандемия дала какой-то толчок цифровизации. Да, какие-то частные направления активно развивались. Например, автоматизация обработки данных радиологических исследований, что позволяло точнее определять поражения легких в ходе коронавирусной инфекции. Кто-то увидел бум внедрения разного рода интерактивных помощников и голосовых ассистентов, но пока выводы делать рано. Никаких объективных данных по всей картине пока нет. И в целом с исследованиями дела обстоят неважно, все сводится к точкам зрения отдельных экспертов. Да и просто прошло слишком мало времени, чтобы делать выводы. Но в целом состав компаний, участников конференции "МедСофт 2021", которая проходила в конце апреля этого года, по сравнению с 2019 годом (в 2020 году это мероприятие не проводилось из-за локдауна) обновился на 46%. Такого раньше не было никогда. А значит, рост практического интереса к нашей отрасли появился, как и новые направления для их работы в сфере медицины. Возможно, это связано и с тем, что рынок традиционных медицинских информационных систем (МИС) его участники успешно поделили, и действующие на нем игроки не считают нужным как-то дополнительно заявлять о себе.

Почему первая попытка внедрения ЕГИСЗ закончилась неудачей? Грозит та же участь реинкарнации данного проекта?

– Я бы не стал говорить о полном провале, где-то системы, внедренные в рамках проекта ЕГИСЗ, вполне успешно работают. Но в целом причины неуспеха данного проекта связаны с тем, что управляли им дилетанты. Там изначально все было поставлено с ног на голову. Сначала были потрачены деньги, а потом стали думать о нормативной и методологической базе, всяческого рода справочниках. При таких условиях проект обречен на провал, что и получили в итоге. Тут очень уместны слова Наполеона о том, что стадо баранов под руководством льва сильнее стада львов, которыми руководит баран. И когда информатизацией руководили люди вроде Татьяны Зарубиной и Елены Бойко, на какие-то другие результаты было сложно рассчитывать.

В концепции ЕГИСЗ, строительство которой началось заново, также немало "дыр". Но если с умом взяться, то результаты будут. У нас огромный потенциал. Есть много хороших разработчиков, имеющих опыт работы над медицинскими системами. Опять же, очень многое зависит и от компетентного управления информатизацией с участием признанных профессионалов. Если так оно и будет, то ситуация быстро улучшится. Тем более, что много уже сделано. Да и сами медики привыкли к информатизации. По крайней мере, нет проблемы психологического отторжения, которая стояла довольно остро еще совсем недавно. Сейчас же все видят, что супруги, дети, внуки активно используют те же компьютеры, и от этого невозможно остаться в стороне при всем желании. Хотя, к сожалению, врачи и средний медперсонал могут быть раздражены низкокачественными системами, которые им навязывают.

Какие перспективы имеет использование облачных технологий в медучреждениях?

– Большинство МИС рано или поздно туда уйдут. Это стало ясно еще лет 10 назад. Уже тогда риск "падения" облачного сервиса был ниже, чем риск перебоев в подаче электроэнергии. Вопрос лишь в наличии доступа к высокоскоростному Интернету. Тогда с этим были проблемы, но сейчас их становится все меньше. Так что процесс ухода в облака закономерный.

Хотя, конечно, необходимо обеспечить сохранность данных. Именно этот момент является предметом наибольшего беспокойства в медицинском сообществе. Но и тут есть контраргументы. К примеру, во время урагана "Катрина" 2005 года, вызвавшем крупное наводнение в американском штате Луизиана, те клиники, которые хранили свои базы данных в оцифрованном виде, в том числе в облаках, не пострадали, тогда как у тех, кто держался за традиционные бумажные карты, все данные с бумажных носителей были безвозвратно утеряны.

Но, с другой стороны, за рубежом именно медицинские учреждения формируют около половины всего платежеспособного спроса на рынке информационной безопасности. Ведь счет только клиник идет на десятки тысяч, их на порядок больше, чем банков. А интерес к весьма чувствительным медицинским данным очень большой, особенно если речь идет о влиятельных людях.

Раньше многие называли серьезной проблемой низкий уровень ИТ-грамотности медиков. Изжита ли она?

– По данным АРМИТ, сейчас профильные кафедры, готовящие ИТ-специалистов для медицины, действуют в 30 российских вузах. Из них порядка двух третей приходится на медицинские вузы, оставшаяся треть на технические.

Если же сравнивать уровень ИТ-знаний у выпускника медуза, то, полагаю, он будет ниже, чем у среднего выпускника технического вуза. Хотя и выше, чем, например, у того, кто проходил обучение по какой-нибудь гуманитарной специальности.

Но все же проблема, конечно, существует. Мы просто не располагаем объективными данными, в том числе и по уровню ИТ-знаний у медиков. Нет и инфраструктуры для их получения и актуализации. А на конференциях традиционно выступают лидеры, и по их уровню делать выводы о том, что происходит в отрасли, нельзя. На среднем уровне, не говоря уже об аутсайдерах, все намного хуже.

Насколько велик фактор сопротивления персонала внедрению цифровых технологий? С чем это связано?

– Это из разряда предубеждений, а иногда даже просто целенаправленное вранье. Да, медики проявляют консерватизм. Но это здоровый консерватизм, во многом связанный с тем, что от них зависит здоровью и даже жизнь других людей. И было бы очень плохо, если такого консерватизма не было бы. И медикам надо многое объяснять и показывать. Они должны активно участвовать в процессе внедрения той или иной системы. Нужно обязательно учитывать пожелания врачей и медсестер, которые будут работать в той или иной системе. Если же будущих пользователей удалось обратить в свою веру, то они становятся преданными сторонниками. Даже если речь идет о не очень молодых людях, чей страх обычно связан с тем, что их просто недостаточно хорошо обучили. Естественно, что работа со сложным инструментом, которым человек плохо владеет, вызывает страх, который переходит в отторжение. Однако после того, как правильно показать, что при работе в новой системе больше не придется разбирать кошмарный почерк коллег, а размер шрифта можно при желании увеличить, то и возрастной персонал с охотой будет осваивать МИС.

Бывает полезно дать поработать какое-то время, а потом выявить, что работает хорошо, а что плохо. Причем последнее обычно бывает связано с тем, что какие-то моменты недостаточно хорошо довели до пользователей. Также в ходе такого пилота выявляются разного рода узкие места, которые можно оперативно устранить.

Существует, однако, определенная прослойка медиков, которым никакая информатизация не нужна. Просто потому, что они занимаются откровенными приписками, и цифровизация может просто положить конце их махинациям. они, естественно, препятствуют данному процессу. Причем это не чисто российское явление, нечто похожее есть в разных странах.

Также есть и откровенно плохие системы. Понятно, что их ненавидят и будут саботировать при любой возможности. Долгое время серьезным препятствием являлось дублирование информации, причем врач должен был сначала вносить информацию в электронном виде, а затем в бумажную карту ручкой. Таково было требование нормативной базы, которое было отменено лишь в феврале текущего года.

Внедрение каких ИТ-решений способно принести наиболее ощутимый эффект в деле улучшения диагностики и лечения?

– Это, прежде всего, обработка разного рода массовых исследований, например, радиологических или кардиограмм и других. Любая лаборатория, которая обрабатывает более миллиона показателей в год, просто захлебывается без цифровизации. Серьезно разгрузят врачей внедрение электронных рецептов, но не той бутафории, которой у нас так называют. И в целом обычные МИС, сделанные так, чтобы это было удобно врачу, способны дать очень хороший эффект.