Забота с риском деградации

Государственная комиссия по радиочастотам (ГКРЧ) на последнем заседании приняла решение продлить на 10 лет "большой сотовой четверке" разрешения на использование частот для развития сетей в стандарте LTE при соблюдении ряда условий. Среди них обязательное требование для операторов: использовать (при регистрации новых радиоэлектронных средств) с 2023 г. только РЭС, включенные в единый реестр российской электронной продукции. Такая, как кажется, забота регулятора о поддержке отечественного производителя на деле может оказаться неэффективной и даже вредной для рынка связи.

Заседание ГКРЧ состоялось 2 августа 2021 г. Как следует из его решения (№ 21-59-03), с 2023 г. в используемом LTE-оборудовании должно применяться программное обеспечение, включенное в единый реестр российских программ для электронных вычислительных машин и баз данных, утвержденный Минцифры. Иными словам, с 2023 года операторы будут должны использовать только российское оборудование и ПО для строительства сетей 4G.

Отметим, что такое требование уже существует в отношении базовых станций 5G. Требование использовать только российское ПО и оборудование для базовых станций сети пятого поколения имеет хоть какую-то логику, потому что в России пока нет ясности с диапазонами частотам для 5G, а года через три, когда эта ясность появятся, существует вероятность появления отечественных решений. Со всеми оговорками, требование об отечественном оборудовании и ПО для сетей 5G выглядит хотя бы в некоторой степени оправданно.

Но когда государство говорит, что теперь еще и для LTE-сетей нужно использовать только отечественное оборудование, возникает ряд вопросов и сомнений в целях, которые преследует регулятор. Сети LTE операторы строят не один год и большая их часть уже развернута. И ясно, что никто не будет "спиливать" уже построенные базовые станции Huawei, Nokia, Ericsson или ZTE.

В последние годы российские операторы устанавливают в каждом регионе от силы десяток-другой базовых станций LTE в год, и цифра эта будет неуклонно уменьшаться, потому что основное покрытие уже обеспечено, количество абонентов не увеличивается и, соответственно, не растет выручка сотовых компаний. А вкладывать деньги в покрытие болот и полей представляется делом экономически нецелесообразным.

Таким образом, если после 2023 года и будут появляться новые РЭС на сетях LTE, то их общий счет пойдет от силы на сотни. А значит, отечественные производители оборудования и ПО едва ли окажутся завалены заказами от операторов и обеспечены работой в три смены. Получается, что регулятор, вроде как заботясь о поддержке отечественного производителя, на деле ее только декларирует.

Решение о том, что с 2023 года все новое оборудование LTE должно быть отечественным, может принести обратный эффект. Вполне вероятно, что выставленные регулятором условия не увеличат количество закупок отечественного оборудования со стороны операторов, а спровоцируют "большую четверку" на то, чтобы сейчас, не дожидаясь 2023 года, максимально закупиться иностранным оборудованием. И в результате спрос на иностранное оборудование только вырастет. Российские операторы закупятся впрок, введут недостающие фрагменты сетей LTE в эксплуатацию, а к 2023 году скажут, что сеть уже построена и обеспечена всем необходимым на 10 лет вперед.

Подобное положение вещей, но в меньшем объеме, можно было наблюдать в области интернета вещей (IoT). 21 декабря 2020 года ГКРЧ постановила, что все IoT-сети в России с 2021 года должны строиться только с использованием отечественных базовых станций. Операторы и иностранные вендоры отреагировали соответствующим образом: они постарались ввезти в Россию максимальное количество IoT-оборудования до наступления "часа икс" (кстати, срок вступления в силу требования строить IoT-сети на отечественных базовых станциях удалось перенести еще на год).

Еще один риск, связанный с решением ГКРЧ, заключается в том, что операторы могут вполне обойтись в регионах оборудованием, не обремененным требованиями "отечественности". То есть устанавливать после 2023 года новые базовые станции 2G и 3G, вместо 4G и 5G. Таким образом, в погоне за тем, чтобы помочь отечественному производителю, регулятор рискует спровоцировать операторов на то, чтобы покрыть регионы сетями связи по технологиям 30-летней давности. А это уже деградация отрасли связи.

Маловероятным также представляется возможность быстрой разработки, а главное - серийного выпуска полностью отечественного оборудования для сетей LTE в срок до 2023 года. Сети 4G, равно как и 5G включают огромное количество разных технологий, многие из которых к тому же запатентованы. Иностранные телеком-вендоры потратили на создание LTE-решений миллиарды долларов и около 10 лет. Поэтому слабо верится в то, что можно сделать "в гараже" российское LTE-оборудование. К тому же невозможно это сделать, не заплатив большие роялти за патенты.

Если же речь идет о возможности локализовать зарубежное оборудование и ПО, то требование вхождения в соответствующие реестры – одно из самых суровых требований, потому что для включения в эти реестры зарубежным компаниям придется бесплатно раскрыть коммерческие данные своих разработок (прежде всего, исходные коды ПО), на которые были потрачены большие средства.

Однако, если классифицировать оборудование LTE как программно-аппаратный комплекс (ПАК), то перспективы локализации зарубежного оборудования могут быть более позитивными. Сейчас в российском правовом поле ПАКи не фигурируют как отдельный класс оборудования. И, возможно, именно в этом направлении следовало бы двигаться регулятору: разработать для ПАК нормативную базу и особую процедуру локализации (с очевидным упором на ПО как ключу к контролю над сетевым оборудованием). Таким образом не на словах, а на деле можно было бы учесть интересы и отечественных, и зарубежных поставщиков.